Лютая зима [Отмороженный] - Дэн Симмонс

Анжелина обвязала тело автомобильными цепями, так что искать какие-нибудь тяжелые предметы не понадобилось. Они опустили Лео в прорубь – плечи протиснулись с трудом – и немного постояли, глядя на пузыри, поднимавшиеся посреди черного круга.

– Давайте выбираться отсюда, – сказал Курц.

Они уже выехали на шоссе № 5, когда Анжелина нарушила молчание:

– Хорошо, что вы выбрали Лео.

– Почему?

– Марко не пролез бы в прорубь. Нам пришлось бы пробивать новую.

Курц промолчал.

Анжелина поглядела на его лицо, слабо освещенное огоньками приборной доски. Машин на шоссе почти не попадалось.

– Курц, а вам не пришло в голову, что у Лео могла быть семья? Любящая жена? Несколько детей?

– Нет. А она у него была?

– Конечно, нет. Насколько мне известно, он удрал из Нью-Джерси после того, как до смерти избил свою подружку-стриптизершу. А годом раньше он убил своего брата за какой-то небольшой карточный долг. Но я имела в виду, что у него могла быть семья. Вы же этого не знали.

Курц не слушал ее. Он слишком долго пытался бороться с усталостью и теперь был не в состоянии вести философские беседы.

– Ладно, – сказал Анжелина. – Тогда скажите мне, что вы имели в виду насчет полицейских?

– Я не знаю.

Она не стала настаивать. Лишь когда они въехали в гараж «Прибрежных башен», Курц открыл рот:

– Возможно, мне удастся найти способ. Для нас обоих: добраться до Гонзаги и остаться в живых. Может быть, даже помочь вам занять то положение, к которому вы стремитесь, и попутно вынести Малыша Героина за скобки.

– Убить Стиви? – Похоже, ее не слишком шокировала эта мысль.

– Необязательно. Только выбить у него из рук рычаги.

– Расскажите мне.

Курц потряс головой. Он оглядел гараж и вдруг сообразил, что его «Вольво» все еще находится в спортивном клубе Буффало. А этот хорошенький маленький «Бокстер» ни за что не одолеет такой снег. И куда мне идти? Хансен наверняка держит под наблюдением и его комнату в «Ройял делавер армз», и офис. Курц подумал о том, как будет забита этой ночью крошечная квартира Гэйл – наверное, скрипач ляжет на диване, старый пропойца на полу, – и от этого его усталость сделалась еще сильнее.

– Вам придется отвезти меня в спортивный клуб, – еле ворочая языком, проговорил он. Может быть, ему удастся поспать там в автомобиле.

– На х… спортивный клуб, – светским тоном возразила Анжелина. – Этой ночью вы останетесь в пентхаусе.

Курц посмотрел на нее.

– Расслабьтесь, Курц. Я не собираюсь посягать на ваше тело. А вы, похоже, слишком устали для того, чтобы интересоваться моим. Мне просто необходимо узнать об этом плане. И пока вы не расскажете мне, вы не уедете.

– Завтра мне понадобится специалист по охранной сигнализации, – сказал Курц. – Ваше семейство должно знать кого-нибудь, кто по-настоящему хорошо умеет их отключать. А может быть, еще и мастер по взламыванию сейфов.

Анжелина рассмеялась.

– Что здесь смешного? – спросил Курц.

– Я отвечу вам наверху. Вы можете спать на диване в гостиной. Мы разожжем огонь в камине, вы нальете нам обоим по капельке бренди, и я объясню вам, что здесь смешного. Это будет вам вместо сказки на ночь.

ГЛАВА 25

Джеймс Б. Хансен пробудился в среду утром освеженный, бодрый и решил перейти в наступление. Он занялся любовью со своей немало удивленной этим женой. Только Хансен знал, что это почти наверняка происходило в последний раз, поскольку он собирался расстаться с этим городом еще до окончания приближающегося уик-энда. Но даже в те секунды, когда она стонала от наслаждения, он думал о том, что слишком долго занимал пассивную позицию в этой истории Фрирса – Курца, что наступило время продемонстрировать свое превосходство. Джеймс Б. Хансен был очень сильным шахматистом, но всегда отдавал атаке предпочтение перед обороной. А сейчас он шел вслед за событиями вместо того, чтобы опережать их. Пришла пора взять инициативу в свои руки. Этим людям следовало умереть сегодня.

Его жена снова простонала в своем слабом жалком оргазме. Хансен покорно ощутил свой собственный – он не забыл при этом обратиться к своему богу и Спасителю с молитвой, – а затем пришла пора мыться, надевать кобуру, в которой лежал «глок-9», и ехать на работу.

Хансен пришел в управление заблаговременно и сумел перенести на другие дни все, что было записано на сегодня в еженедельнике «капитана Миллуорта». Остались лишь встреча с бойскаутами из Двадцать третьего отряда в половине двенадцатого, да через час после нее ленч с шефом полиции и мэром. Он позвонил детективам. Майерс поспал несколько часов и снова дежурил возле дома секретарши в Чиктоваге. Брубэйкер проверил «Ройял делавер армз» и офис Курца – парень там не появлялся. Хансен приказал Брубэйкеру ехать в Чиктовагу и присоединиться к Майерсу. Он лично подъедет туда к ним.

Он спустился в подвальный этаж, чтобы запастись необходимым снаряжением.

– Ого, капитан! – воскликнул сержант, сидевший в оружейной за дверью из толстых железных прутьев, выдавая то, что ему требовалось. – Вы выходите на тропу войны?

– Всего лишь устраиваю тактические учения для кое-кого из моих мальчиков, – ответил Хансен. – Нельзя же позволять детективам лениться, жиреть и оставлять все развлечения парням из спецподразделений, не так ли?

– Конечно, нельзя, сэр, – согласился сержант.

– Пойду подгоню мой «Кадиллак», – сказал Хансен. – Не могли бы вы уложить все это в два непромокаемых мешка и поднять к задней двери?

– Конечно, сэр, – несчастным тоном отозвался сержант. Таскать тяжелые мешки с оружием и снаряжением по узкой запасной лестнице вовсе не входило в круг его обязанностей. Но капитан Роберт Гэйнс Миллуорт имел репутацию неумолимого офицера, полностью лишенного чувства юмора.

Хансен ехал сквозь густой снегопад в сторону Чиктоваги и думал о том, насколько легко было бы сделать все, что ему требовалось, если бы он мог собрать в дежурке дюжину своих детективов, дать им указания и направить на розыски Фрирса и Курца. Они проверили бы все гостиницы и мотели в Буффало и окрестностях, постучали бы в каждую дверь. Он не мог не улыбнуться этой мысли. Пробыв столько лет законченным одиночкой, Джеймс Б. Хансен позволил себе оскверниться коллективистским сознанием, присущим личности капитана Миллуорта. Что ж. Придется мне обойтись Брубэйкером и Майерсом. Конечно, в том, что ему приходилось полагаться на испорченного продажного копа и на жирного бездельника, не было ничего хорошего, но он должен использовать их, а затем как можно скорее от них избавиться.

Испорченный продажный коп и жирный бездельник в это время сидели в «Понтиаке» Майерса на противоположной от дома Арлены Демарко стороне улицы и ели пончики.

– Ничего, капитан, – доложил Брубэйкер. – Она даже не выходила к почтовому ящику.

– А ее автомобиль все еще в гараже, – добавил Майерс. Впрочем, это было и без того ясно. На дорогу навалило шесть дюймов свежего снега, на котором не отпечаталось ни одного автомобильного следа, отходившего от дома.

Хансен взглянул на часы: время приближалось к половине девятого утра.

– Почему бы нам не войти и не поздороваться?

Оба детектива уставились на него, забыв о своих пончиках и кофе, от которого все еще валил пар.

– А что, капитан, у нас есть ордер? – осведомился Майерс.

– У меня есть кое-что получше, – ответил Хансен. Все трое вышли на улицу, где продолжал крупными хлопьями валить снег. Хансен открыл багажник и вручил Майерсу пневматический таран. – Брубэйкер, приготовьте оружие, – приказал Хансен. Сам он вынул из кобуры свой «глок-9», дослал в ствол патрон и направился через улицу к дому Демарко.

Он трижды постучал в дверь, подождал секунды две, отступил в сторону и кивнул Майерсу. Толстяк взглянул на Брубэйкера, как будто желая спросить, следует ли выполнять приказ, но все же поднял таран. Дверь распахнулась внутрь; цепочка оборвалась.

Хансен и Брубэйкер вошли в дом, держа пистолеты в обеих руках, резко поворачиваясь вокруг. Гостиная – пусто. Столовая – пусто. Кухня – пусто. Спальни и ванные – пусто. Подвал и кладовая – пусто. Они вернулись в кухню и убрали оружие.

– Ну и удар у этой пакости, – сообщил Майерс, положив таран на стол, и встряхнул рукой, расслабляя пальцы.

Хансен пропустил эти слова мимо ушей.

– Вы уверены, что, когда начали наблюдение, в доме кто-то был?

– Да, – сказал Майерс. – Вчера днем я отчетливо видел женщину. Она несколько раз заходила в гостиную, правда, потом задернула шторы. А свет в доме погас часов в одиннадцать ночи.

– Освещение могло быть подключено к таймеру, – заметил Хансен. – Когда вы в последний раз видели движение в доме?

Майерс пожал плечами:

– Не знаю точно. Еще не начало темнеть. Может быть, часа в четыре. Или в четыре тридцать.

Хансен открыл черный ход. Даже под толстым слоем свежевыпавшего снега можно было разглядеть следы, проходившие через задний двор.